Друзья познаются в огне [litres] - Леонид Андреевич Андреев

— И долго ты ещё будешь так мотаться перед глазами, как г… в проруби, — не сдержавшись произнесла Микки. — Сядь наконец и послушай, что тебе скажет жена. Выбрось из головы эту дурь. Поверь, несмотря на все твои сногсшибательные связи, никто не позволит выпустить нас за границу с чужим ребёнком, к тому же без каких-либо документов на неё. Это во-первых. Во-вторых, кто дал нам право увозить из родной страны пусть маленького, но всё же человека? Ты подумал о последствиях? А вернётся мать, пусть какая-никакая, и не найдет своего ребёнка? Где мораль, где нравственность, Никки?

— Чушь, — произнёс Николай Петрович, перестав ходить. — Теперь послушай, что скажет тебе муж. Во-первых, мы увозим девочку не навечно, и где-то, возможно, уже через пару месяцев возвратимся домой, в Москву. Во-вторых, в случае возвращения её матери мы оставим весточки, где мы находимся и когда вернёмся. И наконец, разве у тебя не дрогнет материнское сердце, если ребёнок-сирота останется выброшенным на улицу?

— Какая улица, ты чего такое несёшь, Никки? — в свою очередь разозлилась Мишель, перебив мужа. — У меня на примете масса замечательных педагогических заведений, где девочка могла бы спокойно дожидаться, пока не закончится твоя творческая командировка.

— Э-эх, это детдома ты называешь замечательными педагогическими заведениями? Окстись, милая! Ты забыла, откуда я родом?! Так я напомню. До пятнадцати лет я имел огромное счастье воспитываться и проживать в этом замечательном педагогическом заведении, где мать и отца каждую ночь тебе заменяет подушка, наполовину пропитанная горючими слезами. А радость и счастье в глазах появляются только тогда, когда в очередной день рождения ты взрослеешь и радуешься, что наконец-то скоро покинешь это замечательное заведение. В общем, знаешь, Микки, я скорее откажусь от этой чёртовой командировки, чем оставлю Мариночку неизвестно кому и неизвестно зачем. С каким чувством и совестью я буду распевать там свои партии, зная, что предал маленького человечка? Прости меня, Микки, но я не откажусь от Мариночки в угоду, пусть и долгожданной, но всё же сиюминутной выгоды. Всё, давай спать, ты знаешь меня — я непреклонен в своих решениях.

И Микки ничего не оставалось делать, как вновь подчиниться своему несносному и строптивому мужу. Но Мишель не была бы женщиной, если бы, в очередной раз согласившись с мужем, не сделала так, как хотела и желала она. В то время, пока Николай Петрович с пеной у рта утрясал и улаживал дела, чтобы взять с собой в загранкомандировку Мариночку, растрачивая при этом немалые сбережения, его жена пошла другим путём, более дешёвым. Уже перед самым отъездом Мишель встретилась с сомнительной женщиной, некоей Зиной, служащей одного из детских домов. Мишель передала ей денежный задаток и попросила отвезти Мариночку в детдом после их отлёта, заверив при этом, что заведующая уже в курсе. При этом Мишель деликатно попросила Зину разыграть небольшой спектакль, чтобы не травмировать психику ребёнка при расставании.

За день до отлёта в Италию Николай Петрович как вихрь влетел в квартиру, размахивая кипой всевозможных документов.

— Всё, родные мои, всё! Наконец-то преодолён этот порочный круг, когда тебя водят за нос, не давая разрешения в силу определённых законов и ограничений и одновременно заискивающе смотря в глаза, вымогая взятку. Слава богу, денег хватило. Но главное — это всё же связи, без них никуда. В общем, всё! Будем собираться, вылет завтра вечером.

Счастливый Никки расцеловал жену и стал крутить по комнате Мариночку, которая визжала от радости. Когда он опустил её на пол, она прижала его ладонь к своей щеке и впервые спонтанно произнесла:

— Спасибо, папочка.

Николай Петрович был приятно удивлен.

— Ну, вот и хорошо, вот и славно, — растроганно произнёс он. — Дорогие мои, в Италии я покажу вам истинный мир искусства, живописи, музыки и всего того, что вы никогда в жизни не видели. А сейчас устроим небольшую пирушку в честь счастливого отъезда, а потом пойдём гулять в парк.

Неожиданно Мариночка спросила его:

— А когда мы вернёмся, моя мамочка будет нас здесь ждать?

Это была небольшая ложка дёгтя, омрачившая радостный день, тем не менее никто не обиделся на ребёнка.

— Непременно, дитя моё, — ласково произнесла Микки, многозначительно глянув на мужа. — Твоя мамочка всегда помнит о тебе и любит тебя, где бы ты ни была. И она тебя очень будет ждать по возвращении.

Николай Петрович немного прокашлялся, глядя на жену, тем самым дав понять, что не стоит давить на чувства ребёнка.

После праздничного обеда все дружно пошли гулять на своё любимое место, в ближайший парк, который очаровывал всех прохожих своим великолепием.

Утром следующего дня Николай Петрович, занимаясь приятными хлопотами по предстоящему отъезду, куда-то ушёл, сказав Микки, что вернётся часа через три. И Мишель начала действовать.

«Ну, в самом деле, это какой-то абсурд — тащить маленького ребёнка за тридевять земель. Никки совсем рехнулся на старости лет. Подумать только — запасть на ребёнка какой-то шлюшки, которая в скором времени заявится и будет качать права и шантажировать этого старого дурака, требуя свою дочку-уродину. Пройдёт немного времени, он одумается и успокоится», — так думала Мишель, набирая номер телефона Зины.

— Здравствуй, Зинуля. Я жду тебя, дорогая. В общем, действуем как условились. Основную сумму получишь здесь. Да, и не забудь сделать макияж, точь-в-точь, как договаривались. Как всё закончится, отвезёшь девочку на такси в детский дом. Заведующей я все необходимые документы передала. Ну всё, милая, жду. Только поторопись, пожалуйста.

Положив трубку телефона, Микки позвала к себе девочку.

— Мариночка, девочка моя, сейчас к нам придёт тётя, которая проведёт с тобой небольшой урок пения, потому что в Италию просто так не пустят, если ты на границе не споёшь им песенку «Санта Лючия». Это обязательно. Поэтому, девочка моя, будь особенно внимательна и как следует запоминай всё, что тебе будет петь тётя.

— А песенка длинная, тётя Мишель? — испугалась Мариночка. — Вдруг я не справлюсь?

— Что ты, милая, нет. Всего один или два куплета. Я уверена, ты справишься, ты же умненькая у нас. Но только не перепутай слова песенки, иначе в Италию тебя не пустят.

— А вы с папой знаете эту песенку? А то ведь и вас не пустят через границу, — наивно произнесла девочка.

Слово «папа» покоробило Микки, но она ничем не выдала своё недовольство и раздражение, а, улыбаясь, произнесла:

— Ну что ты, родная, конечно же мы знаем эту песенку.

И Микки красивым грудным голосом спела один куплет из песни. Девочка была очарована прекрасной мелодией и радостно захлопала в ладошки. Затем, поцеловав Микки, восторженно произнесла: